Маргарет Митчелл Унесенные ветром

нажить побольше денег, да?

    Он покраснел и снова крякнул. «Он думает о Сьюлин», – в сердцах сказала себе Скарлетт.

    На секунду у нее мелькнула мысль попросить у него в долг триста долларов, но она устало отбросила ее. Он

смутится, начнет заикаться, будет придумывать разные отговорки, но ничего не даст. Он своим горбом

заработал их, чтобы весной жениться на Сьюлин, и если сейчас с ними расстанется, то свадьбу придется

отложить на неопределенное время. Даже если бы ей удалось пробудить в нем сочувствие, воззвать к его долгу

по отношению к будущей родне и добиться обещания дать ей взаймы, она знала, что Сьюлин никогда этого не

допустит. Сьюлин так боится остаться старой девой, что перевернет небо и землю, лишь бы выйти замуж.

    Интересно, что этот старый болван нашел в ее вечно хнычущей, вечно недовольной сестрице, чтобы

загореться таким желанием свить ей теплое гнездышко? Сьюлин не заслуживает любящего мужа и доходов с

лавки и лесопилки. Стоит денежкам завестись у нее, как она примет неприступный вид и не единого цента не

даст на Тару. Нет, кто угодно, но не Сьюлин! Ей бы только выбраться оттуда, а пойдет ли Тара с молотка за

неуплату налогов или сгорит дотла – ей все равно, лишь бы у нее были красивые платья да перед именем стояло

«миссис».

    Раздумывая о том, какое обеспеченное будущее ждет Сьюлин и какое зыбкое будущее ждет ее и Тару,

Скарлетт почувствовала жгучую злость на несправедливость жизни. Она поспешно отвернулась и стала

смотреть на грязную улицу, чтобы Фрэнк не заметил выражения ее лица. Она все теряет, все, в то время как

Сью… И Скарлетт вдруг приняла решение.

    Не получит Сьюлин Фрэнка – ни его лавку, ни лесопилку!

    Сьюлин этого не заслуживает. Все это будет у нее, у Скарлетт. Она подумала о Таре и вспомнила, как Джонас

Уилкерсон, точно гремучая змея, возник у парадного крыльца, и решила ухватиться за последнюю соломинку,

появившуюся над затонувшим кораблем ее жизни. Ретт обманул ее ожидания, но господь послал ей вместо него

Фрэнка.

    «Вот только сумею ли я его заполучить? – Она сжала руки, невидящими глазами уставясь на завесу дождя. –

Сумею ли заставить его забыть Сью и достаточно быстро сделать мне предложение? Но раз уж я Ретта почти

заставила сделать мне предложение, значит, можно не сомневаться: я заполучу Фрэнка!» И она окинула его

взглядом из-под приспущенных ресниц. «Он, конечно, не красавец, – хладнокровно рассуждала она про себя, –

и у него очень плохие зубы, и изо рта скверно пахнет, и он такой старый, что годится мне в отцы. К тому же он

нервный, застенчивый и добропорядочный, а уж паршивее качеств для мужчины не придумаешь. Но по крайней

мере он джентльмен, и мне, пожалуй, было бы легче жить с ним, чем с Реттом. Конечно же, мне легче будет им

управлять. Так или иначе, нищие не выбирают».

    То, что Фрэнк – жених Сьюлин, не вызвало у Скарлетт ни малейшего укора совести. После того, как она,

перешагнув через все моральные принципы, отправилась в Атланту и к Ретту, присвоение суженого сестры

казалось сущей ерундой – над этим нечего было даже и раздумывать.

    Сейчас в ней снова загорелась надежда, и она вся напряглась, забыв даже про свои мокрые и холодные ноги.

Прищурясь, она так пристально посмотрела на Фрэнка, что ему стало не по себе. Она заметила это и быстро

опустила взгляд – ей вспомнились слова Ретта: «Такие глаза, как у вас, я видел на дуэли, у своего противника…

Они не зажигают восторга в сердце мужчины».

    – Что с вами, мисс Скарлетт? Вы продрогли?

    – Да, – с беспомощным видом призналась она. – Вы не станете возражать… – сказала она робко и замялась. –

Вы не станете возражать, если я суну руку в карман вашего пальто? Так холодно, а муфта у меня насквозь

промокла.

    – Что вы, что вы, конечно, нет! Да у вас же нет перчаток! Ох, ну какая же я скотина – болтаю тут без умолку,

а вы ведь, наверное, замерзли и только и думаете, как бы поскорее добраться до огня. Пошевеливайся, Салли!

Кстати, мисс Скарлетт, я так разболтался о себе, что даже не спросил, что вы-то делаете в этой части города в

такую погоду?

    – Я была в штабе у янки, – ответила она, не подумав.

    Брови его полезли вверх от возмущения.

    – Но, мисс Скарлетт! Ведь солдаты… Зачем же вы…

    «О матерь божья, помоги мне поудачнее соврать», – взмолилась она про себя. Нельзя, чтобы Фрэнк

заподозрил, что она ездила на свидание к Ретту. Фрэнк считал Ретта мерзавцем из мерзавцев, человеком, с

которым порядочной женщине даже говорить опасно.

    – Я пошла туда… пошла туда, чтобы выяснить… не купит ли кто-нибудь из офицеров мое рукоделие для

подарка домой – своей жене. Я ведь очень неплохо вышиваю.

    Не веря ушам своим, пораженный и возмущенный, он выпрямился на сиденье.

    – Вы ходили к янки… Но, мисс Скарлетт! Вы не должны были этого делать. Зачем… зачем… Уж конечно,

ваш батюшка понятия об этом не имеет. И уж конечно, мисс Питтипэт…

    – Ох, я умру, если вы расскажете об этом тете Питтипэт! – воскликнула она, охваченная подлинной тревогой,

и разрыдалась. Ей ничего не стоило заплакать, потому что она продрогла и чувствовала себя такой несчастной,

но это произвело на Фрэнка поистине ошеломляющее впечатление. Если бы она вдруг принялась при нем

раздеваться, он едва ли был бы более смущен и растерян. Он несколько раз причмокнул языком, пробормотал:

«Ох, надо же!» – и беспомощно замахал на нее рукой. Ему пришла было в голову безумная мысль, что надо

обнять ее, привлечь к своей груди, приласкать. Но он никогда еще не вел себя так ни с одной женщиной и

понятия не имел, как к этому подступиться. Надо же, Скарлетт О'Хара, такая всегда веселая и прелестная, – и

вдруг плачет у него в кабриолете! Скарлетт О'Хара, гордячка из гордячек, пришла к янки торговать своим

рукоделием! Все внутри у него клокотало от возмущения.

    А она продолжала рыдать, время от времени бормоча что-то, и наконец он понял, что в Таре не все

благополучно. Мистер О'Хара по-прежнему «не в себе», и еды у них не хватает на такую ораву. Вот она и

приехала в Атланту, чтобы попытаться раздобыть немного денег для себя и своего мальчика. Фрэнк снова

пощелкал языком и вдруг обнаружил, что голова Скарлетт лежит на его плече. Он не мог понять, как это

случилось. Ведь не он же положил ее голову к себе на плечо, однако голова ее так или иначе лежала на его

плече, и Скарлетт беспомощно всхлипывала, уткнувшись лицом в его тощую грудь, вызывая у него дотоле

неведомые и весьма волнующие чувства. Он робко погладил ее по плечу – сначала осторожно, потом,

убедившись, что она не отстраняется, осмелел и уже начал гладить более уверенно. До чего же она беспомощна,

эта милая маленькая женщина! И какой надо быть мужественной и наивной, чтобы пытаться заработать деньги

иглой. Но вести дела с янки – это уже слишком.

    – Я ничего не скажу мисс Питтинэт, но вы должны обещать мне, мисс Скарлетт, что никогда больше не

станете ничего такого делать. Да одна мысль, что дочь вашего отца…

    Ее влажные зеленые глаза беспомощно смотрели на него.

    – Но, мистер Кеннеди, я должна же что-то предпринять. Я должна думать о моем мальчике – ведь теперь

некому о нас заботиться.

    – Вы мужественная маленькая женщина, – заявил он, – но я не позволю вам заниматься такими вещами. Да

ваша семья умрет со стыда.

    – Но что же мне делать? – Полные слез глаза посмотрели на него с таким выражением, точно Скарлетт была

уверена, что он все может, а она только ждет его слова.

    – Ну, я пока не знаю. Но что-нибудь придумаю.

    – О. я уверена, что придумаете! Вы ведь такой умный… Фрэнк.

    Она никогда прежде не называла его по имени, и сейчас это приятно удивило и поразило его. Бедняжка,

должно быть, до того расстроена, что даже не заметила, как у нее это сорвалось с языка. Ему хотелось проявить

к ней доброту, защитить, уберечь от всего. Если он способен чем-то помочь сестре Сьюлин, он это, конечно,

сделает. Он вытащил из кармана ситцевый платок в красный горошек и протянул Скарлетт. Она вытерла глаза и

трепетно улыбнулась.

    – Я такая глупая гусыня, – смиренно сказала она. – Простите меня, пожалуйста.

    – Вовсе вы не глупая гусыня. Вы очень мужественная маленькая женщина, которая пытается взвалить на себя

чересчур тяжелую ношу. Боюсь, мисс Питтипэт не будет вам хорошей подмогой. Да и мистер Генри Гамильтон

тоже в весьма плачевном состоянии. Жаль, что у меня нет дома и я не могу предложить вам кров. Но, мисс

Скарлетт, запомните одно: когда мы с мисс Сьюлин поженимся, для вас всегда найдется место под нашей

крышей – и для вас и для Уэйда Хэмптона.

    Вот он, нужный момент! Уж конечно же, святые и ангелы наблюдали за ней с небес, чтобы послать ей такую

возможность. Она изобразила крайний испуг и смущение, открыла было рот, намереваясь что-то сказать, и

снова закрыла.

    – Не хотите же вы сказать, что не знали о моем намерении стать вашим шурином будущей весной, – заметил

он с нервным смешком и, увидев, что глаза ее снова наполняются слезами, в панике спросил: – В чем дело?

Мисс Сью, надеюсь, не больна?

    – Ох, нет! Нет!

    – Но что-то не в порядке. Вы должны сказать мне.

    – Ох, не могу! Я не знала! Я была уверена, что она написала вам… Ох, как это нехорошо!

    – Мисс Скарлетт, в чем все-таки дело?

    – Ох, Фрэнк, я вовсе не собиралась говорить об этом, я думала, что вы, конечно же, знаете… что она написала

вам.

    – Написала – о чем? – Он задрожал.

    – Ах, как же можно так поступать с хорошим человеком!

    – Да что она натворила?

    – И она ничего не написала вам? Ах, наверное, ей было слишком стыдно. Не может не быть стыдно! Ах, надо

же иметь такую гадкую сестру!

    Теперь уже Фрэнк был не в состоянии выдавить из себя ни слова. Он сидел и только смотрел на нее, весь

посерев, безвольно опустив вожаки.

    – В будущем месяце она выходит замуж за Тони Фонтейна. Ах, мне так неприятно, Фрэнк. Так неприятно

сообщать вам об этом. Должно быть, она устала ждать и боялась, что останется старой девой.

    Мамушка стояла на крыльце, когда Скарлетт подъехала и Фрэнк помог ей выйти из кабриолета. Мамушка,

как видно, уже давно стояла тут, ибо платок у нее на голове намок, а старая шаль, в которую она куталась, была

вся в пятнах от дождя. Ее морщинистое черное лицо могло вполне сойти за маску гнева и дурного предчувствия,

нижняя губа оттопырилась – такой Скарлетт еще ее не видела. Мамушка метнула взгляд на Фрэнка, и

выражение ее лица, когда она увидела, кто это, сразу стало другим – удовольствие сменилось удивлением, затем

появилось и что-то похожее на чувство вины. С радостными восклицаниями она вперевалку заспешила к

Фрэнку, за улыбалась и присела в реверансе, когда он протянул ей руку.

    – До чего же приятно видеть старых знакомцевто, – сказала она. – И как же вы поживаете, мистерФрэнк?

Батюшки, до чего вы распрекрасно выглядите – настоящий аристократ! Да знай я, что мисс Скарлетт с вами, я

бы в жизни не беспокоилась. Я бы уж знала, что она в надежных руках. А то вот пришла домой и вижу – нет ее,

и заметалась, что твой цыпленок с отрубленной головой, – думаю, как же это она расхаживает по городу одна, а

тут на улицах полно этих нахальных черномазых, которых на волю-то отпустили. И почему это вы, моя

ласточка, не сказали мне, что собрались куда-то? Вы же совсем больная!

    Скарлетт лукаво подмигнула Фрэнку, и он, хоть и был очень расстроен услышанной вестью, все же

улыбнулся, понимая, что она призывает его к молчанию и тем самым как бы делает соучастником приятного

заговора.

    – Ты лучше. Мамушка, отправляйся наверх да приготовь мне сухое платье, – сказала она. – И горячего чаю.

    – Господи Иисусе, платье-то новое совсем сгубили, – запричитала Мамушка. – Когда я теперь поспею

высушить-то его да вычистить – ведь вам же вечером его на свадьбу надевать.

    И с этими словами она ушла в дом, а Скарлетт шепнула Фрэнку на ухо:

    – Приходите вечером ужинать. А то нам здесь так одиноко. Потом вместе поедем на свадьбу. Будете нас

сопровождать! Ну, пожалуйста! Но только ничего не говорите тете Питти про… про Сьюлин. Она ужасно

расстроится, а мне не хотелось бы, чтоб она знала, что моя родная сестра…

    – Нет, нет, я не скажу! Не скажу! – поспешно произнес Фрэнк, содрогаясь при одной мысли о возможности

подобного разговора.

    – Вы были так милы со мной сегодня, столько сделали мне добра… Я прямо ожила. – Она сжала ему руку на

прощанье и обратила на него весь огонь своих глаз.

    Мамушка, ожидавшая Скарлетт за дверью, с непроницаемым видом посмотрела на нее и, пыхтя, стала

подниматься следом по лестнице. В спальне она помогла Скарлетт снять намокшее платье, развесила вещи по

стульям, уложила свою барышню в постель и за все это время не проронила ни звука. Лишь принеся чашку

горячего чаю и горячий кирпич, завернутый во фланель, она поглядела на лежавшую Скарлетт и сказала

извиняющимся тоном, какого та прежде никогда у нее не слыхала:

    – Овечка моя, как же это вы не сказали родной вашей Мамушке, что вы затеяли? Тогда зачем было везти меня

в эту Тланту, в такую-то даль? Слишком я старая и слишком толстая для таких поездок.

    – Ничего не понимаю – о чем ты?

    – Ласточка моя, меня ведь не проведешь. Я же вас знаю. Я сейчас видела лицо мистера Фрэнка и видела ваше

личико, а по вашему-то личику я читаю, как пастор по Библии. Да и слышала я, что вы там шептали ему про

мисс Сьюлин. Знай я, что вы решили гоняться за мистером Фрэнком, в жизни б сюда не поехала, а сидела б себе

дома, где мне и место.

    – А за кем же, по-твоему, я собиралась гоняться? – спросила напрямик Скарлетт, сворачиваясь калачиком под

одеялом и понимая, что нечего и пытаться сбить Мамушку со следа.

    – Не знаю я, деточка, да только не понравилось мне, какое у вас было личико вчерась. Потом я вспомнила, что

мисс Питтипэт писала мисс Мелли, будто у этого жулика Батлера много денег, а уж чего я услышу, того не

забываю. А вот мистер Фрэнк – он жентмун, хоть, конечно, и не красавец.

    Скарлетт испытующе посмотрела на нее, и Мамушка ответила ей спокойным всезнающим взглядом.

    – Ну и что ты теперь станешь делать? Разболтаешь все Сьюлин?

    – Помогу вам понравиться мистеру Фрэнку – всем, чем сумею, помогу, – сказала Мамушка, подтыкая одеяло

под плечи Скарлетт.

    Некоторое время Скарлетт спокойно лежала, наблюдая за Мамушкой, хлопотавшей вокруг нее, и чувствуя

несказанное облегчение: как хорошо, когда не нужно лишних слов. Никто не требует у тебя объяснений, никто

не осыпает упреками. Мамушка все поняла и молчала. Скарлетт обнаружила, что Мамушка еще более трезво

смотрит на вещи, чем она сама. Когда опасность грозила любимице, мудрые старые глаза с крапинками

отчетливо видели все, проникая в самую суть вещей, как глаза дикаря или ребенка, не затуманенные слишком

развитым сознанием. Скарлетт была Мамушкиным дитем, и раз дите чего-то хочет – даже если это что-то

принадлежит другому, – Мамушка охотно поможет ей это добыть. А о том, что Сьюлин и Фрэнк Кеннеди

вправе иметь свои желания, – это ей и в голову не приходило, разве что вызывало скрытую усмешку. Скарлетт

попала в беду и сделала все возможное, чтобы из нее выбраться, да к тому же Скарлетт была любимицей мисс

Эллин. И Мамушка без колебаний стала на ее сторону.

    Скарлетт чувствовала эту молчаливую поддержку, и по мере того, как тепло от горячего кирпича согревало

ее, в ней разгоралась надежда, затеплившаяся еще по дороге домой, когда она дрожала от холода. Сердце

застучало сильнее, кровь быстрей побежала по жилам. Силы возвращались к ней, а вместе с ними и такое

безудержное возбуждение, что ей захотелось громко, весело расхохотаться. «Нет, со мной еще не все кончено»,

– ликуя, подумала она. А вслух сказала:

    – Дай-ка мне зеркальце. Мамушка.

    – Не открывайте плечики-то – держите их под одеялом, – приказала Мамушка, передавая ей ручное

зеркальце, и толстые губы ее расплылись в улыбке.

    Скарлетт посмотрелась в зеркало.

    – До чего же я белая – как мертвец, и волосы лохматые – точно хвост у лошади.

    – Да уж, вид у вас не слишком хорош.

    – М-м… Сильный идет дождь?

    – А то нет? Льет как из ведра.

    – Что ж, ничего не поделаешь: все равно придется тебе сходить для меня в город.

    – Ну уж нет, в такой дождь не пойду.

    – Нет, пойдешь, иначе я пойду сама.

    – Да что это вам приспичило – подождать нельзя? Вы нынче прямо как ума решились.

    – Мне нужен, – заявила Скарлетт, внимательно глядя на себя в зеркало, – флакон одеколона. Ты вымоешь мне

голову и сполоснешь одеколоном. И еще купи мне банку желе из айвовых семян, чтоб волосы гладко лежали.

    – И не подумаю я мыть вам голову в этакую погоду, и не разрешу одеколонить ее, точно вы какая гулящая. Не

бывать тому, пока я дышу.

    – А я вымою голову и волосы надушу. Возьми мой кошелек, достань оттуда пятидолларовый золотой и

отправляйся в город. – М-м-м – кстати, Мамушка, раз уж ты идешь в город, купи там мне… баночку ружа.

    – Чего, чего? – подозрительно спросила Мамушка.

    Скарлетт сурово посмотрела на нее, хотя на самом деле ничего подобного не чувствовала. Никогда ведь не

знаешь, насколько можно помыкать Мамушкой – вдруг взбунтуется?

    – Не твое дело. Спроси – и все.

    – Не стану я покупать такое, чего не знаю.

    – Ну, раз уж ты такая любопытная – это краска! Краска для лица. Да не стой ты тут и не раздувайся как жаба.

Иди, иди.

    – Краска! – еле вымолвила Мамушка. – Краска для лица! Вот что: не такая уж вы взрослая, чтоб я не могла

вас выпороть! В жизни не видала такого позора! Да вы и вправду ума решились! Мисс Эллин небось в гробу

переворачивается! Чтоб красить себе лицо, точно какая-нибудь…

    – Ты прекрасно знаешь, что бабушка Робийяр красилась и…

    – Да, мэм, и носила одну-единственную нижнюю юбку, и водой ее мочила, чтоб она к телу липла и все ноги

видны были, только это еще не значит, что и вам можно так делать! Те времена, когда Старая Хозяйка молодой

была, – срамные это были времена, а теперь времена другие, это уж точно, и…

    – Ради всего святого, немедленно отправляйся назад в Тару! – прикрикнула на нее Скарлетт, теряя терпение и

выскакивая из-под одеяла.

    – Не можете вы отослать меня в Тару, и никуда я не поеду, пока сама не захочу. Я теперь свободная, –

жүктеу/скачать 1,87 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: