2 Ланглуа Ш. В., Сеньобос Ш. Ббк 63 17} л 22

В принципе не важно, удалось или нет открыть имя автора документа. Тем не менее, в

жүктеу/скачать 398,44 Kb. бет 59/170 Дата 08.02.2022 өлшемі 398,44 Kb. #123052

1 В принципе не важно, удалось или нет открыть имя автора документа. Тем не менее, в Histoire littéraire de La France (XXVI. P. 388) мы читаем: „Мы оставляли без внимания анонимные поучения: эти очень легкие произведения не будут иметь значения для литературной истории, пока не будут известны имена их авторов". Будут ли они иметь больше значения, когда авторы их будут известны поименно? 106 Ш летописца IX века, есть места, взятые у Светония, не имеющие никакого значения для истории IX в. Однако, что могло бы произойти, если бы это не было замечено? О какомнибудь событии повествуют трижды, три летописцаТно эти три свидетельства, поражающие своим сходством, сводятся в сущности к одному, если констатировано, что два из трех летописцев заимствовали свой рассказ у третьего, или что одинаковые повествования трех летописцев заимствованы из одного и того же источника. Папские послания, средневековые императорские грамоты содержат витиеватые тирады, которым не следует придавать значения, потому что это была только известная манера писать, и составители посланий и дипломов дословно копировали свои витиеватые тирады из сборников формул и образцов канцелярий. Критика происхождения обязана распознавать, насколько возможно, какими источниками пользовались авторы документов. Задача, которую в данном случае следует разрешить, имеет некоторое сходство с изложенною уже нами задачею, связанный с исправлением текстов. В том и другом случае исходною точкою служит положение, что тождественные передачи текста имеют один общий источник: несколько переписчиков, переписывая один и тот же текст, не сделают точь-в-точь одинаковых ошибок в одних и тех же местах; несколько писателей, рассказывая об одних и тех же событиях, не могут смотреть на них с одной и той же точки зрения и не могут сказать совершенно одно и то же в одинаковых выражениях. _Ввиду крайней сложности исторических событий, совершенно неправдоподобно, чтобы два независимых наблюдателя передали о них одинаково. Исследователи стараются группировать документы по родам (familles), подобно тому как классифицируют по родам рукописи и составляют параллельно генеалогические таблицы. Экзаменаторам, поправляющим сочинения кандидатов на степень бакалавра, не раз случалось замечать, что „копии" двух кандидатов (сидевших рядом) имеют нечто родственное между собою. Если им захочется установить, какое из двух сочинений списано с другого, то они легко это узна- 107 ют, несмотря на небольшие хитрости (легкие изменения, пополнения, распространения, резюме, исключения, перемещения), принятые лицом, виновным в плагиате, с целью рассеять подозрения. Общих ошибок достаточно, чтобы изобличить виновных; неловкости же и, в особенности, собственные ошибки плагиатора, источник которых надо искать в подробностях копии того лица, у которого он списал, изобличают наиболее виновного. То же самое, если мы возьмем два старинных документа: когда автор одного скопировал непосредственно другой, то установить между ними сродство бывает очень легко: плагиатор, сокращает ли он рукопись, излагает ли он ее своими словами, он все-таки почти всегда выдает себя отдельными местами . Когда имеются налицо три сродные документа, то изобличить их взаимные отношения, в некоторых случаях, бывает уже более трудно. Возьмем А, В, С. Предположим, что А общий источник: возможно, 1) что В и С в отдельности скопировали А; 2) что С знал общий источник только через посредство В; 3) что В знал общий источник только через посредство С. Если В и С сократили общий источник двумя различными способами, то их частичные копии несомненно независимы. Если В и С зависят друг от друга, то мы возвращаемся к самому простому случаю, описанному в предшествующем параграфе. Но предположим, что автор С комбинировал А и В, и что, сверх того, А был уже утилизирован В; в таких случаях генеалогические отношения перекрещиваются и затемняются. Еще большею сложностью отличаются те случаи, когда приходится разбираться в четырех, пяти или более сродных документах; тогда число возможных комбинаций очень быстро возрастает. Тем не менее, если утрачено лишь небольшое число посредствующих передач, то критике удается распутывать соотношения путем сличений и остроумных кропотливых комбинаций, путем бесконечно 1 В очень благоприятных случаях, удавалось иногда определять, путем рассмотрения неясностей, допущенных плагиатором, самый род письма, формат той рукописи-источника, которая была у него перед глазами. Доказательства „критики источников" иногда опираются, как и доказательства „критики текста", на палеографическую очевидность. 108 повторяемых сравнений. Современные ученые (например, Б.Крюш (Kriisch В.), занимавшийся, главным образом, агиографическими произведениями меровингской эпохи) создали таким путем в недавнее время самые точные и основательные генеалогии1. Критика происхождения, поскольку она применяется к установлению родственной связи между документами, дает двоякого рода результаты. С одной стороны, она восстановляет утраченные документы. Предположим, что два летописца, В и С, воспользовались, каждый отдельно, общим утраченным источником X. Выделяя и сличая выдержки, заключающиеся в В и С, всегда будет возможно составить себе понятие об X, точно так же как составляют себе понятие об утерянной рукописи, сличая уцелевшие от нее частичные копии. С другой стороны, критика происхождения разрушает авторитет массы „подлинных" документов, т.е. не заподозренных в фальсификации, доказав, что они производные, и имеют значение только постольку, поскольку имеют его их источники и что, когда они прикрашивают свои источники фантастическими подробностями или риторическими фразами, то лишаются всякой ценности. В Германии и Англии издатели документов усвоили прекрасную привычку печатать мелким шрифтом заимствованные места и более крупным места оригинальные или такие, источник которых неизвес­ тен. Благодаря такому приему с первого взгляда видно, что знаменитые, часто цитировавшиеся (совершенно неосновательно) хроники есть не что иное, как компиляции^не представляющие сами по себе никакой ценности; таким-то образом „Цветы истории" (Flores historiarum) так называемого Матвея Вестминстерского (Mathieu de Westminster), самая популярная, быть может, из английских средневековых хроник, почти целиком заимствованы из оригинальных работ жүктеу/скачать 398,44 Kb. Достарыңызбен бөлісу: