Мнение против знания в отечественной политологии

Столетиями не появлялось новое, способное объединить на обширной территории без имперских принципов. На землях прежней Золотой орды доминирование перешло к одному из её владений – Московскому царству. Затем это царство после завоевания Казани приобретало черты империи, а при Петре Первом превратилось в Российскую империю, одну из держав Европы. После гражданской войны произошла новая трансформация - в Советский Союз. К сожалению ученые молчат, словно известные факты не требуют осмысления.

1) переход земли в государственную собственность был опробован на периферии империи. С конца 1860 г. согласно «Временному положению…» имперская власть предприняла переворот в земельных отношениях: отныне земли казахских кочевых общин считались государственной собственностью. Эта коренная ломка предшествовала 1917-1918 гг. с революцией во всей империи и ликвидацией частной собственности на землю;

2) этим же «Временным Положением…» было продолжено начатое с середины XVIII в. и утвержденное «Уставом о сибирских киргизах» формирование местной властной и управленческой верхушки по воле государственной власти. Если кратко выразить этот растянувшийся на два века процесс, то можно сказать: власть на местах была передана султанам-чингисидам вместо ликвидируемых ханств и института ханской власти; с падением авторитета чингисидов и в силу стремления подчинить кочевой социум государственной администрации имперская власть нашла новую опору в выходцах из «черной кости». Власть формировала правящую элиту в степном крае. Произошло переворачивание известной формулы «элита формирует власть». В Казахстане, Средней Азии, некоторых других национальных окраинах произошло обратное: власть формировала элиту. Впоследствии, уже при Сталине это ограниченное национальными окраинами перевертывание распространилось на всю Советскую страну. Как заметил российский ученый А.Н. Медушевский: «…новая элита создана самой властью в буквальном смысле слова, т.е. она тщательно просеяна и сформирована аппаратом… Обратной стороной оторванности от общества становится зависимость элиты от власти» [1].

В 1925-1930-х гг. этому странному соотношению власти и элиты предшествовало еще одно переворачивание: государство взялось за формирование национальностей в Казахстане и Средней Азии (вместо «национальность формируется самостоятельно и затем создает национальное государство»). Из нескольких народностей была создана узбекская национальность. Процесс укрупнения также затронул таджиков, в меньшей мере туркмен. Между прочим, староверов и донских казаков также затронуло «укрупнение» путем включения в состав русского народа.

Эти три обстоятельства в отношениях центра и периферии примечательны: 1) переход земли в государственную собственность на территориях национальной окраины предшествовал всероссийскому огосударствлению земельных отношений; 2) «власть формирует элиту» на национальных окраинах предшествовало всесоюзному сталинскому перевороту и замене известной формулы «элита формирует власть»; 3) Советское государство вмешалось в создание национальностей, изменив процесс спонтанного формирования национальностей, в том числе русской.

Роль сырьевого придатка и рынка для сбыта продукции российских промышленников единственно, что сближает с положением заморских колоний эпохи капитализма. Российская империя была государством, в котором явления прошлого, например, крепостное право, самодержавие, поразительно долго сосуществовали с новыми, современными. Сырьевой характер экономики пережил царизм, оказался живучим и его преодоление актуально по сей день.

Прошлое держит нас. Первый вывод очевиден – Судьбы народов обнаруживают признаки удивительного взаимного влияния и переплетения. Второе и третье обстоятельства (см. о власти и элите, государстве и национальностях) до сих пор имеют место при формировании правящей элиты и в межэтнических отношениях некоторых постсоветских стран.
Территория Казахстана не есть одна-единственная этническая территория казахов
Сторонники мнения не ведают (или забывают? Не хотят знать?) многие аспекты исторического освоения казахами земель. Отчасти это понятно. Не написана не стала позитивным мифом романтическая страница (а еще лучше сказания, фильмы) об этом прошлом. Чем не поле деятельности для поэтов, писателей, кинематографистов? Пока что в этом продвинулись отдельные историки. Клара Хафизова, например, в одной из монографий описала периоды отношений казахов с цинским Китаем и в рамках этого исследования освоение казахами земель, оставшихся ненаселенными после почти поголовного истребления джунгар Цинами в конце 1750-х гг.

На самом деле этническая территория казахов много больше территории республики Казахстан. И она отражает противоречивость нашей прошлой истории. Две части этого вопроса: 1) неоднократные изменения территории КазАССР и КазССР и возникшее отсюда несовпадение территории этнического расселения казахов и территории государственности в пределах Советского Союза; 2) появление в прошлые века земель, компактно заселенных казахами, вне пределов Российской империи и СССР.

В 1930-х гг. передача земель была недискутируемым актом, а в последующем были прецеденты обмена участками территории. Иначе было в первой половине 1920-х г. Малоизвестно, что в 1924 г. часть ответработников-казахов на сентябрьском (1924г.) пленуме Киргизского обкома партии выступила с требованием провести «размежевание внутри КАССР». Предлагалось выделение из Киргизской АССР (т.е. КазАССР) ряда районов, населенных преимущественно русскими [2]. Негласно руководствовались принципом «власть этническая в обмен на территории». Сторонниками этого подхода были некоторые руководители, связанные в прошлом с «Алаш-ордой» и поддерживавшие дружеские отношения с её бывшими лидерами. В 1925 г. была инициатива о присоединении Ташкента к КазАССР, окончившаяся безрезультатно. Практически без дискуссий воспринималось выделение Оренбурга из автономной республики.

Особняком стоит тема эмиграции части казахов из Российской империи в 1916 г. и из СССР в период коллективизации. В общественном мнении сложился стереотип, что расселение казахов за пределами Казахстана связано с этими вынужденными миграциями. На деле же это расселение казахов на обезлюдевших просторах (расширение просторов этнической Родины) вне пределов Российской империи предшествовало этим вынужденным миграциям и шло в одну эпоху с расширением этнической территории казахов на территории современного Казахстана.

Для любителей истории: освоение казахами земель нынешней казахской автономии в Синьцзяне и Баян-Ульгийского аймака в Монголии происходило почти в одну эпоху, что освоение пастбищ между Уралом и Волгой и началом перехода казахов на земли за Иртышом. В 1801 г. Павел Первый позволил казахам поселиться на почти обезлюдевших после ухода калмыков в начале 1770-х г. степях между Уралом и Волгой. Началась история Букеевской орды. История, впрочем, знала также запреты на перемещения кочевых общин.

Надо понимать, что после массового выезда казахов их прежние территории будут рассматриваться властями КНР как земли, ставшие исконно китайскими. Примем во внимание, что картографическая экспансия со стороны КНР не прекращается и земли до Балхаша и далее считаются входившими в состав данников Поднебесной.

Вопрос об этнической территории как не всегда совпадающей с территорией национального государства – это оптимальная постановка вопроса в отношениях с казахами, проживающими на своей этнической территории, но в других государствах. Наиболее показателен пример Венгрии в отношении венгров румынской Трансильвании и автономного края Воеводина в Сербии. Эти «потерянные территории» возникли после 1918 г. как следствие краха Австро-Венгерской империи и т.н. Венгерского королевства в её составе. Наиболее острые проблемы недавнего прошлого - это положение венгров в социалистической Румынии времен Николае Чаушеску.

Неверное понимание слова «диаспора» ведет к неверным выводам. Казах из Москвы принадлежит к диаспоре, но казах из Кувандыкского района Оренбургской области проживает на этнической территории казахов, т.е. находясь вне национального государства, проживает в ирреденте.

Исторические судьбы казахского народа были многовариантны. Слово «диаспора» в полной мере применимо к казахам Турции или Ирана, но не к казахам Узбекистана или КНР. Казахи этих стран в большинстве своём компактно живут на землях, которые есть часть этнической территории казахов. Правда, эти земли в силу исторических обстоятельств оказались вне Республики Казахстан. При этом, Казахстан и соседние страны не имеют территориальных претензий.

Как суверенное государство, Казахстан может сказать свое слово в сохранении хороших отношений зарубежных казахов со странами проживания и поддерживать усилия по защите их культуры и языка. Пора взять за основу, что миром правят интересы. И эти интересы, а не эмоции доброты и поддержки лицам своей этничности надо формулировать, чтобы не быть пешкой в чужих руках.

Мнение сторонников «власть в обмен на территории» в 1924 г. способствовало утрате части земель республикой. Мудрости у предков было побольше, чем у их потомков. Предки расширяли земли Родины, даже находясь под присмотром империй. А кое-кто из их потомков не ведает, что его мнение ошибочно и способствует сокращению этнической территории.
Мнение гласит: 80% казахов и все будет хорошо
Цифра 80% обманчива. Это всего лишь применяемый показатель моноэтничности государства. С точки зрения практики все обстоит более приземленно. В КНР 94% населения ханьцы, а проблемы создают этносы, составляющие вместе 1,25% населения этой державы – уйгуры и тибетцы. В соседней России с 80% русского населения – чеченские боевики создали головную боль последовательно для Ельцина, Путина, Медведева.

Когда-то, в начале 1980-х гг. были в интеллигентской среде разговоры о моменте, когда казахи вместе с тюркскими этносами республики перевалят планку в 50% населения. Но с конца 1980-х гг. стало очевидно, что тюркскость не подразумевает общность интересов в республике. В 1997 г. удельный вес казахов достиг и перевалил планку в 50%. Но уменьшились ли проблемы с идентичностью населения республики? Нет. И вряд ли они решатся даже при 99% казахского населения, если не произойдет переоценка ценностей. Причина – неизжитая и идущая из прошлых веков внутриэтническая дисперсия: все более возрастает значимость региональной принадлежности, происхождения и прочее внутри казахов. Проявляется и разница в понимании ислама внутри мусульман (и это в условиях религиозной неактивности большинства населения). Так что главное не столько численность, сколько способность к консолидации. А в этом смысле «ускорители» уповают на «авось» и упорствуют в погоне за статистической величиной. Но факты – упрямая вещь. Расхождения между вышеуказанными идентичностями препятствуют и будут препятствовать сторонникам идеи казахской политической нации воплотить свою мечту.

Вместо советской формулы «социалистическая, советская по содержанию, национальная по форме» пора формулировать появление «по форме казахских, по содержанию – регионалистских» памятников. Монументы Адай-ата, Байдибеку и прочим, заслоняют имена подлинных общенациональных героев, воспетых казахско-ногайским героическим эпосом.

Обыватель и деятель культуры забывают, что они дети советской эпохи. Их наследие сформулировано по сталинским лекалам, когда казахская культура была серьезно подчищена в части исторической памяти.

Некогда гуманисты открыли европейцам античность и античное знание и культуру. Без Возрождения античности не было бы современной Европы. Но наши «культуртрегеры» ограничены локальным, а не общечеловеческим и национальным.

Нация при таком продвижении локальных, региональных ценностей оказывается перед лицом фрагментации исторической памяти и культуры. Актуально замечание российских ученых Фарукшина М.Х. и Юртаева А.Н. о периоде доминирования т.н. фрагментарной политической культуры как слепке состояния раскола общества: «… В условиях как плюралистической, так и фрагментарной культуры социальные конфликты легализуются. Но если первая предполагает достижение консенсуса, т.е. в целом стабильного равновесия интересов сторон и наличие механизмов решения проблем (обычно на ранних стадиях их проявления), то во втором случае речь идет лишь о «мирном сосуществовании» различных интересов на основе силового баланса сторон» [3].

Казахстанская реальность показывает ряд фактов, вселяющих оптимизм в отношении перспектив патриотизм и гражданственности: дружба народов в советские времена, принцип межэтнического согласия, закрепленный в Конституции. И наиболее очевидные силы противодействия на этом пути – коррупция, замыкание в узких интересах одной социальной или этнической группы.

Интересным для перспектив нациестроительства представляется ответ на вопрос: «Что для Вас является Родиной?» в соотношении с этнической и гражданскими самоидентификациями [4].

Респонденты-казахи почти единодушно показали предпочтение этнической идентификации (96,7%) перед казахстанской гражданской (2%) и крайне низким уровнем идентификации с Советским Союзом (1%).

Понятие «титульный этнос» скрывает сложную реальность восприятий и идентификаций. Примечательно, что 73% респондентов-казахов, считающих родиной – Казахстан вполне сопоставимы с уровнем респондентов русской этничности (70%) и малых этносов (61% от числа респондентов этих этничностей), считающих иные страны этническими Родинами. Иными словами, ни одна этническая группа Казахстана не дошла до 90%-ного осознания страны как общенационального Отечества. Консолидирующей роли казахов препятствует непомерно высокая роль локальных и регионалистских идентификаций Родины с областью, районом и аулом -26%!

Следует принять во внимание, что в разряд «других этносов» включаются как этносы европейского происхождения (украинцы. немцы, белорусы, поляки), так и восточные этносы – уйгуры, дунгане, чеченцы. Позиции первых, скорее всего, будут близки к данным по русским респондентам, мнения вторых - в чем-то ближе к казахским респондентам. Промежуточные показатели у малых этносов объяснимы, что в их группу включены столь культурно-цивилизационно различающиеся этносы. При этом предположении, учитывая различия в идентификациях можно рекомендовать в дальнейших исследованиях разделять категорию «другие этносы» на европейские и восточные.

Опора на знание, а не декларативность и мнения – магистральный путь решения проблем национальной идентичности в стране. Мнение, как видно, зачастую просто отмахивается от назревающих вызовов до тех пор, пока они не станут угрозами.

1. 
   Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительно-исторической перспективе. М., 1997.- С.532-533.