Байланысты: Қазақтардың рухани әлемі әл-Фарабиден Абайға дейін
4 Эпоха казахского просвещения как этап в развитии духовности казахского народа 391
человеческую природу к высотам божественности и заставляющую
человека избавляться от нравственных пороков и стремиться к жизни
в соответствие с добродетельной, честной и справедливой жизнью.
Насколько можно судить по резким выпадам Ч.Ч. Валиханова в
адрес татарских мулл и среднеазиатских миссионеров, его нелицепри-
ятной критике их проповеднической деятельности, он выступал про-
тив ислама, догматизированного и отупляющего, который должен
был стать новой духовной силой общества. Но в том виде, в котором
ислам привносился в общественное сознание казахского общества, он
не мог его принять, поскольку видел, как исламские служители куль-
та исповедовали знание, оставшееся на уровне «предрассудков коче-
вых арабов шестого века» и закостенелое в своих основоположениях
[6, с. 102]. Поэтому с эмоциональным возмущением и твердой насто-
ятельностью реформатор Степи говорит: «Но мы просим и требуем,
чтобы правительство не покровительствовало религии, враждебной
всякому знанию, и не вводило бы насильственно в степь теологиче-
ских законов, основанных на страхе и побоях» [11, с. 74].
Говорит ли это о том, что Ч.Ч. Валиханов выступает против лю-
бых форм религиозности и духовной культуры и что он является ате-
истом? Или же он исповедует своеобразную форму неоязычества?
Ч.Ч. Валиханов свободен в стихии мысли, он – приверженец свободо-
любия и противник догматического мышления в любых его прояв-
лениях и формах. Можно с уверенной определенностью утверждать,
что как истинный представитель своей культуры и народа он полага-
ет, что тенгрианство уже и было той жизненной, духовно питающей
силой «младенствующего» человека, которое, несмотря на наличие в
нем определенных предрассудков, позволяло открывать неопытно-
му, но пытливо-любознательному уму новые горизонты познания,
прививать новые научные знания.
Кроме того, Валиханов полагает, что «формы нашего обществен-
ного развития находятся в том самом безыскусственном периоде,
когда они представляют наибольшую аналогию с результатами выс-
шего, культурного развития» [6, с. 81], тем самым являясь благодат-
ной открытой страницей, на которую история может вписать свои
высочайшие достижения. Именно поэтому просветитель и побор-
ник прогресса в казахской Степи задается вопросом: «Не лучше ли
бы было оставить киргиз так, как они были и прежде. Природные их
таланты – устойчивость, их живой ум – в своей деятельности находят
гранитный оплот в вере и разбиваются, и… и прогресс массы их, хотя
и делает большие шаги, но некоторые из них идут прямо противопо-
ложным путем» [8, с. 303].