Артур Конан Дойл: «Приключения Шерлока Холмса»
100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
133
События, о которых я хочу рассказать, произошли летом 1889 года, вскоре после моей
женитьбы. Я снова занялся врачебной практикой и навсегда распрощался с квартирой на
Бейкер-стрит, хотя часто навещал Холмса и время от времени даже убеждал отказаться от
богемных привычек и почаще приходить к нам. Практика моя неуклонно росла, а поскольку я
жил неподалеку от Паддингтона, то среди пациентов у меня было несколько служащих этого
вокзала. Один из них, которого мне удалось вылечить от тяжелой, изнурительной болезни, без
устали рекламировал мои достоинства и посылал ко мне каждого страждущего, кого он был
способен уговорить обратиться к врачу.
Однажды утром, часов около семи, меня разбудила, постучав в дверь, наша служанка. Она
сказала, что с Паддингтона пришли двое мужчин и ждут меня в кабинете. Я быстро оделся, зная
по опыту, что несчастные случаи на железной дороге редко бывают пустячными, и сбежал вниз.
Из приемной, плотно прикрыв за собой дверь, вышел мой старый пациент – кондуктор.
– Он здесь, – прошептал он, указывая на дверь. – Все в порядке.
– Кто? – не понял я. По его шепоту можно было подумать, что он запер у меня в кабинете
какое-то необыкновенное существо.
– Новый пациент, – так же шепотом продолжал он. – Я решил, что лучше сам приведу его,
тогда ему не сбежать. Он там, все в порядке. А мне пора. У меня, доктор, как и у вас, свои
обязанности.
И он ушел, мой верный поклонник, не дав мне даже возможности поблагодарить его.
Я вошел в приемную; возле стола сидел человек. Он был одет в недорогой костюм из
пестротканого твида; кепка его лежала на моих книгах. Одна рука у него была обвязана
носовым платком сплошь в пятнах крови. Он был молод, лет двадцати пяти, не больше, с
выразительным мужественным лицом, но страшно бледен и словно чем-то потрясен – он был
совершенно не в силах овладеть собою.
– Извините, что так рано потревожил вас, доктор, – сказал он, – но со мной нынче ночью
произошло нечто серьезное. Я приехал в Лондон утренним поездом, и, когда начал узнавать в
Паддингтоне, где найти врача, этот добрый человек любезно проводил меня к вам. Я дал
служанке свою карточку, но, вижу, она оставила ее на столе.
Я взял карточку и прочел имя, род занятий и адрес моего посетителя: «Мистер Виктор Хэдерли,
инженер-гидравлик. Виктория-стрит, 16-а (4-й этаж)».
– Очень сожалею, что заставил вас ждать, – сказал я, усаживаясь в кресло у письменного
стола. – Вы ведь всю ночь ехали – занятие само по себе не из веселых.
– О, эту ночь скучной я никак не могу назвать, – ответил он и расхохотался.
Откинувшись на спинку стула, он весь трясся от смеха, и в его смехе звучала какая-то высокая,
звенящая нота. Мне, как медику, его смех не понравился.
– Прекратите! Возьмите себя в руки! – крикнул я и налил ему воды из графина.
Но и это не помогло. Им овладел один из тех истерических припадков, которые случаются у
сильных натур, когда переживания уже позади. Наконец смех утомил его, и он несколько
успокоился.
– Я веду себя крайне глупо, – задыхаясь, вымолвил он.
– Вовсе нет. Выпейте это! – Я плеснул в воду немного коньяку, и его бледные щеки порозовели.
– Спасибо, – поблагодарил он. – А теперь, доктор, будьте добры посмотреть мой палец, или,
лучше сказать, то место, где он когда-то был.
Он снял платок и протянул руку. Даже я, привычный к такого рода зрелищам, содрогнулся. На
руке торчало только четыре пальца, а на месте большого было страшное красное вздутие.
Палец был оторван или отрублен у самого основания.
|