Глава 4  КОНЕЦ СУХОГО ПОРОХА

поучительное для людей повествование, родился в 1б7б году в одной из
шотландских деревень в семье сапожника. Движимый нуждой, двадцати
шести лет от роду, Александр совершил кражу в церкви и должен был
предстать перед судом. Однако он уклонился от правосудия и в 1702 году
нанялся простым матросом на английское корсарское судно «Пять Портов»,
которое ходило под началом капитана Стрейдлинга. Два года спустя
Силкирк на корабле уже мастер по парусам. Тут «Пять Портов»
присоединилось к другому корсарскому судну — «Св. Георгий», которым
командовал в прошлом удачливый пират Уильям Дампье, а в будущем
основатель литературы путешествий. Оба корабля отправились в дальний
рейс к Огненной Земле, с тем чтобы через Магелланов пролив выйти в
Тихий океан к берегам Чили. Поход двух кораблей в паре не приносил
желаемой добычи, и вскоре на сходке экипажей было принято решение
дальше каждому из корсаров действовать самостоятельно. Дампье был
доволен, так как полагал, что успех им не сопутствовал лишь из-за
неуживчивого, своевольного характера Стрейдлинга. Этот капитан, будучи
несправедливым и жестоким человеком, не пользовался авторитетом и у
подавляющего большинства членов своего экипажа.
В конце октября 1704 года судно «Пять Портов» подошло к
необитаемому островку Ближе-к-Берегу, входившему в вулканический
архипелаг Хуан-Фернандес, что находится в шестистах милях от
чилийского порта Вальпараисо. Сегодня главный город и порт того
архипелага носит имя Робинзон Крузо. Бывший же островок Ближе-к-
Берегу теперь значится на географических картах как Александр Силкирк.
Капитану Стрейдлингу не понравилось замечание Силкирка по поводу
того, что капитан не желал отправить на берег команду для ловли черепах,
мясо и яйца которых улучшили бы рацион экипажа. Произошла размолвка
и, несдержанный в своей свирепости, Стрейдлинг приказал применить к
Силкирку одно из самых суровых наказаний, которое известно на
пиратском жаргоне как marooning — высаживание на необитаемом
острове.
Мастера по парусам, который являлся на судне третьим главным
членом экипажа после капитана и старшего боцмана и от знания которого
зависел ход корабля и к решениям которого часто вынужден был
прислушиваться капитан, отвезли на берег под конвоем. Его оставили на
пляже с одной бутылкой пресной воды, пистолетом, дюжиной пуль, банкой
пороха и пачкой галет. Нож и кремневая зажигалка всегда были при нем.
Лишь 2 февраля 1709 года, ровно четыре года, три месяца и семь дней
спустя, к берегу островка подошел, в поисках провизии, фрегат «Герцог»,

который совершал кругосветное путешествие под началом майора Вудса
Роджерса, неутомимого преследователя пиратов и будущего губернатора
Багамов.
Никакого уютного домика с соломенной крышей, обнесенного
высокой живой изгородью, ни Пятницы, ни попугая, ни пшеничного поля,
ни ствола дерева, на котором полосками отмечались уходившие дни, не
было и в помине. Матросы «Герцога» пришли в ужас, увидев на берегу
нечто похожее на человека, донельзя заросшее черными с проседью
волосами, сбитыми в космы. Обнаженное дубленое тело его цвета меди
била сильная дрожь, плясала и рука, державшая над головой примитивный
зонтик из пальмовых листьев. Лишь часть таза была прикрыта истлевшим
куском материи. Глаза его, полные слез, невообразимо вращались. Он
мычал. Старался произнести слово и не мог. И не от состояния души и
разума, а потому что одичал, разучился.
Спасенного помыли, побрили и одели. Сам он это сделать был не в
состоянии, как и не мог ничего ни сказать, ни написать. Руки его не умели
держать ни карандаш, ни ложку. Капитан фрегата Уильям Дампье с трудом
узнал беднягу и нашел в своих записях его имя и фамилию. Несчастный на
них не реагировал, он забыл, как его звали. Понадобилось полгода, чтобы
Александр Силкирк вновь стал говорить и вспомнил, что он умеет писать.
И тогда он рассказал, что прожил безумно тяжелые, долго и мучительно
тянувшиеся для него годы в пещере между скал на подстилке из пальмовых
листьев, что питался сырым мясом черепах и их яйцами, реже пойманной
рыбой, чаще же всего ел игуан и ящериц. Жажду он утолял половину года
из луж дождевой воды, а вторую, сухую половину известковой водой из
небольшого источника. Когда же не занимался поиском пищи, то, от зари и
до зари, проводил на скале неустанно, однако безуспешно вглядываясь в
синь морского горизонта в надежде увидеть корабль. Рядом были спрятаны
сухие дрова, чтобы немедленно иногда еще действовавшим кремнем
запалить костер, коль скоро корабль появится вдали. Потом пояснил, что
так было лишь первые два года, а потом он утратил способность
рассуждать и жил, как животное, инстинктами.
В Англию Александр Силкирк возвратился с экипажем «Герцога» в
1711 году, был с тщанием опрошен военными моряками, учеными,
писателем Даниелем Дефо и окончил свою жизнь боцманом на фрегате
«Веймут». Умер Силкирк в 1720 году, в возрасте сорока четырех лет.
Меж тем к говорившим на баке «Андреса II» подошел де ла Крус. Он
распорядился лечь в дрейф и отправить команду на берег.
Месяц плавания не принес желаемых результатов. Ни Сухого Пороха,

ни какого-либо другого пирата «Андрес II» не встретил. Экипаж приуныл,
но вот фрегат, оставив позади Старый Багамский пролив, был уже на
траверзе мыса Кемадо, крайней юго-восточной точки острова Куба, когда
Хорхе увидел впереди корабль.
Де ла Крус поднес подзорную трубу к глазу и тут же сказал:
— Галеон. На флагштоке штандарт Испании. Это азога, доставляющая
ртуть в американские колонии для выплавки из руд золота и серебра. Явно
идет в Веракрус. Должно быть, сбился с курса, — и невольно обратил
внимание на заволновавшегося дога, который даже два раза тявкнул.
Тут-то из-за ближайшего островка и показалась шхуна с черным
флагом на мачте. Она шла прямо на галеон. Де ла Крус добавил парусов и
пошел на выручку азоги.
— Еще французский гуманист Жозеф Жюст Скалигер в XVI веке
сказал: «Nulli melius piraticam exercent quam Arigli» — никто так, как
англичане, не пригоден для дела пиратства, — произнес Хорхе и пошел в
каюту за оружием.
Бой со старенькой шхуной всего в двадцать четыре орудия был
недолгим и почти без потерь. Продырявленные пара парусов и небольшая
пробоина в корпусе были не в счет. Зато галеон был спасен, направлен
кратчайшим путем вдоль южного побережья Кубы, а шхуна с ее экипажем
пиратов с Ямайки в восемьдесят семь здоровых и раненых душ была взята
в плен. Их следовало доставить в Сантьяго-де-Куба, что просто входило в
планы де ла Круса. Он хорошо помнил наказ Вандебаля и Чакона
проверить, не занимаются ли действительно жители Сантьяго и его
губернатор контрабандной торговлей с пиратами Ямайки.
Первый же «откровенный» разговор с капитаном захваченной шхуны
подтвердил предположение господ, державших тогда власть на Кубе.
Однако, сдав шхуну и пленных губернатору Сантьяго, ни капитану, ни
Доброй Душе, у которого в городе были друзья, узнать что-либо
компрометирующее не удалось. И тогда де ла Крус решил уйти в Тринидад
на отдых.
В родном городе «Андрес II» был встречен с радостью. Особенно
ликовали семьи тех членов экипажа, которые были родом из Тринидада.
Лицо Каталины излучало счастье, а Педро не мог нарадоваться на
восьмимесячного сына, который, казалось, узнал отца и не переставал ему
улыбаться. Де ла Крус совершил официальные визиты и целиком ушел в
дела семьи. Бартоло общался со своими богами ежедневно, благодаря их за
счастье Педро де да Круса. Успех сразу стал домашним псом, любимым
всеми. Через полтора месяца как бы сигналом к подъему парусов на

«Андресе II» послужило сообщение любимой Каталины, что она ждет
второго ребенка.
Уже первая неделя патрулирования в районе кратчайшего пути от
Сантьяго до небольшого порта Монтего-Бей на Ямайке дала желаемый
результат. Небольшое одномачтовое судно было перегружено пачками
табака, мешками зерен какао, связками кож и кадушками индиго.
Задержали его, когда капитан не был уже в состоянии дать иного
объяснения: он никуда, кроме как в порт Монтего-Бей, идти не мог. Де ла
Крус понимал, что доставь он эту контрабанду в Сантьяго, — поскольку
товар не принадлежал врагам Испании, корсар не получил бы за это
долю, — там губернатор легко прикрыл бы это преступление. Потому
Педро попросил нотариуса Антонио составить бумагу, свидетельствующую
о попытке капитана Саморы Переса доставить контрабандный товар на
Ямайку. Капитан судна с контрабандой, поняв, что может быть отпущен
корсаром, без промедления расписался. Антонио попросил оставить свои
подписи и адреса еще двух членов экипажа. За месяц было пресечено еще
три попытки испанцев попасть на Ямайку с товаром. Де ла Крусу стало
известно, что и английские суда ходят за контрабандой — особенно их
интересуют ценнейшие породы дерева — к портам Сибоней и Дайкири.
Там, вдали от берега, на их борта испанцы доставляют товар по ночам.
Задержав английскую шхуну, только что нагруженную доверху, де ла
Крус привел ее в Сантьяго. Английский капитан, гражданин воюющей с
Испанией страны, желая сохранить свою жизнь, дал письменные показания
с именами и фамилиями тех, кто продал ему товар. След вывел на
губернатора. Де ла Крус, пораженный подлостью высокопоставленного
государственного чиновника и зная, что для него смерти подобно предание
гласности его «подвигов», отправился лично на прием к губернатору. Тот
держал себя гоголем до тех пор, пока не увидел в руках корсара
изобличавшие документы. Тогда вид вельможи вызвал у де ла Круса позыв
к тошноте. Между тем корсар заверил губернатора в том, что, если он
наведет порядок, то де ла Крус не даст хода бумагам. На какое-то время
закон восторжествовал.
Из Сантьяго «Андрес II» взял курс на Санто-Доминго, Пуэрто-Рико и
до многочисленной группы Наветренных островов в целях выискивания
пиратов, промышлявших на традиционной трассе, которой пользовались
все корабли, ходившие из Испании в Вест-Индию.
Когда фрегат оставлял за кормой по левому борту берега острова
Санто-Доминго, старший помощник, несший вахту на мостике, прокричал:
— Что там с бушпритом?

— Надуло «пузо» у кливера, — поспешил сообщить Добрая Душа. —
Сейчас поправим! — И помчался на бак.
Старший помощник хорошо знал, что образование «пуза» особенно
вредно при крутом курсе судна относительно ветра, по которому,
собственно, и шел фрегат. «Пузо» ликвидировали, и ветер неожиданно
сменил направление. Хорхе немедля отдал команды взять курс фордевинд и
установить паруса на фок-мачте на один галс, а на грот-мачте на другой,
при этом совсем убрать паруса на бизани. «Андрес II» с легкостью пошел
вперед. И тут же послышался голос марсового:
— Впереди по курсу корвет! Без опознавательного флага.
Корвет — малый трехмачтовый фрегат, который отличался тем, что до
тридцати 
пушек 
на 
нем 
устанавливалось 
не 
под 
палубой, 
а
непосредственно на ней.
Добрая Душа быстро поднялся на мостик, попросил подзорную трубу,
долго вглядывался и наконец изрек:
— Швырните мои внутренности на обед акулам, если это не
Белобрысый! Отъявленный негодяй! Хитер и беспощаден!
— Свистать всех наверх! По местам стоять! К бою изготовиться! —
прокричал старший помощник, и тут же из своей каюты появился капитан.
— Буквально за минуту до того, как я услышал вашу последнюю
команду, Успех заволновался, зарычал, — сказал Педро и взял подзорную
трубу. — Это уже в который раз перед встречей с противником. Невиданное
качество у пса.
— Известно ведь, что многие животные предчувствуют приближение
землетрясений, ураганов, — пояснил Хорхе. — Успех же у нас породистый.
Английский пират Пол Смит — Белобрысый был хорошо известен в
Вест-Индии прежде всего как невероятно похотливый мужчина. В каждом
порту у него имелась жена. Но люди знали о нем и другое. Губернатор
Северной Каролины, чтобы поиметь большие доходы, оженил Белобрысого
на шестнадцатилетней девушке, уроженке столичного города Роли. И
Белобрысый 
принялся 
получать 
сексуальное 
удовольствие 
от
сладострастного наблюдения того, как приглашаемые им пираты, до шести
мужиков в вечер, у него на глазах и по его наущению пользовали его
молодую жену. Этот пират предпочитал грабить торговые суда, шедшие в
Испанию, поблизости от Бермудских островов и в Карибском море, те, что
шли в Вест-Индию. Его постоянной базой был Нью-Провиденс на Багамах.
Другим любимым занятием Белобрысого — и губернатор Роберт Кларк это
знал и тому способствовал — было веселиться на вечеринках,
устраиваемых губернатором специально для него. В них принимали

участие влиятельные люди и богатые коммерсанты. Белобрысый же
открыто занимался любовью с их женами и дочерьми. И эти так
называемые почетные граждане шли на подобные сделки, лишь бы в
следующий раз Белобрысый продал им подешевле награбленное добро.
В то же самое время у другого американского пирата, капитана
Робертса, в его кодексе правил в одной из статей значилось: «Каждый
моряк, который, встретив добропорядочную женщину, постудит с ней
недостойно и если она при этом не будет согласна, будет приговорен к
смерти».
Робертса не боялись так, как Белобрысого. Одно упоминание его
имени вызывало дрожь у простых горожан. При этом, однако, в
отношениях с членами своего экипажа Белобрысый придерживался правил,
бытовавших еще при существовании корпорации Береговых братьев.
Каждый первый день нового года Белобрысый проводил собрание своего
экипажа. На нем утверждался и подписывался «кодекс борта», старый или с
внесенными в него изменениями. На мостике, у штурвала, устанавливали
тумбочку, на которую клали принятый и подписанный только что текст,
Библию и ставили кружку рома. Каждый подходивший, положив одну руку
на Библию и другую на кружку с ромом, клялся верности кодексу.
Белобрысый его соблюдал и часто прислушивался к советам членов
пиратского экипажа.
— Мой капитан, на корвете убирают бизань совсем. Должно быть,
собираются совершить поворот, а знают, что их посудина рысклива и плохо
идет по ветру, — произнес Хорхе, в который раз приятно удивив де ла
Круса своими мореходными познаниями.
— Разорви мне грудь ядром, если он уйдет от нас! — донеслось со
шканцев грозное заверение Доброй Души. — Ну, мои храбрецы, не
осрамите капитана!
Капитан же внимательно поглядел в подзорную трубу и сказал:
— Скорее, похоже, он не собирается уходить, а выбирает удобную
позицию для атаки. А мне казалось, нам предстоит его догонять. — И
распорядился: — Санчес, уберите свою команду с палубы! Пусть на ней
будет меньше матросов.
— Полагаете, Белобрысый пойдет на абордаж? — По лицу было
видно, что Хорхе сомневался. — Тогда он действительно оголтелый.
— Орудийный бой ему не выиграть против наших пятидесяти шести
пушек. Уйти? Он знает, что не уйдет. Затем — престиж. Да и потом, его
головорезы большие мастера абордажного боя. — И далее полным
голосом: — Добрая Душа, приготовиться к встрече! Команду Санчеса в

дело только после свалки судов! Пусть смелее идут на абордаж. Встретим
их у нас на палубе.
Первый выстрел произвел корвет с угонной пушки. Де ла Крус
поставил фрегат кормой к пирату, словно бы собирался уходить, а
Меркурий ответил выстрелами из погонного орудия. Вторым и третьим
выстрелами противника на фрегате разорвало нижнюю шкаторину кливера
и верхнюю шкаторину триселя. Де ла Крус меж тем делал вид, что никак не
может справиться с нужной постановкой парусов и потому не поднимает
абордажные сети.
Как только пират приблизился, поравнявшись с фрегатом, с корвета
полетели на борт «Андреса II» бутылки с зажженными фитилями, чтобы
отвлечь внимание от набрасывания на борт абордажных крючьев. Пираты,
перекрикивая один другого, орали: «Мы деремся, как сто, // Как сто чертей
в одной бочке рома!» Только сцепка произошла, как Белобрысый с мостика
как можно устрашающе прокричал:
— Вперед на них, испанских ублюдков! Захватим их! Каждого
разрубим на куски! Вперед! Не забывайте клятвы!
Отдав необходимые распоряжения командирам групп и вызвав на
палубу команду Санчеса, де ла Крус скинул шляпу, камзол, вооружился
двумя пистолетами, заткнув их за пояс, хлыстом за голенищем, обнаженной
шпагой и, знаком приказав Бартоло следовать за ним, быстро сошел с
мостика. Он видел, что и все пушкари Меркурия с оружием в руках были
готовы к приему пиратов на своей палубе.
А в эти самые секунды, вооруженный интрепелем и двумя
пистолетами за поясом, шкипер Аугустин шептал молитву: «Поднять
паруса на всех мачтах во имя Святой Троицы. Отец, Сын и Святой дух, три
лица и единый Бог, да будет он с нами! Придет на выручку, направит,
одухотворит, укажет путь спасения и приведет нас снова живыми в наши
дома!»
Весь экипаж, за исключением семи матросов, Медико, лекаря и
старшего кока, уже был на палубе и занимал свои боевые места. Врач,
лекарь и кок оказывали первую помощь тем, кто получили ожоги.
Кровавая рукопашная началась на борту фрегата. Корсары стойко и
умело сражались, а пираты метались, орали благим матом, сыпали
нецензурными словами. Белобрысый, окруженный группой наиболее
рослых пиратов, тоже появился на борту «Андреса II», предполагая
возглавить победу. Де ла Крус сумел пробиться к Белобрысому. Оба прежде
разрядили свои пистолеты каждый друг в друга. Белобрысый оба раза
промахнулся, возможно, потому, что предыдущей ночью пьянствовал. Он

лишь пулей царапнул левую руку капитана корсаров. Де ла Крус же вторым
выстрелом продырявил тело предводителя пиратов. Однако Белобрысый не
упал, а принялся извергать из хриплой глотки проклятия и визжать, как
раненый вепрь. Ему в руку сунул свой пистолет его старший боцман. Тут
как раз и подоспел Бартоло. Он ударом зажатой в левой руке палицы сбил с
ног Белобрысого, а правой, в которой сверкало на солнце мачете, одним
ударом отсек от туловища голову пирата. Однако негр-великан не сумел
увернуться от удара в грудь абордажной сабли боцмана, который при этом
вздохнул последний раз в своей жизни, поскольку шпага де ла Круса
пронзила его сердце.
Тут послышался победный крик Доброй Души:
— Хватай каждого и вяжи!
На палубе лежали тела мертвых, стонали тяжелораненые, струйками
по желобам стекала кровь. Команда Санчеса брала верх. Кое-кто из
пиратов, уже без оружия, поднимали руки и жались к бортам. Остальные,
видя гибель своего предводителя, сражались уже без прежнего пыла. Тут де
ла Крус, перекрывая стоявший гвалт и звон оружия, прокричал:
— Кто сложит оружие, останется в живых!
— Идиоты, слушайте нашего капитана! — оповестил палубу Добрая
Душа.
Это возымело действие. Пираты видели и прекрасно понимали, что
сражение ими проиграно. Им оставалось теперь лишь уповать на милость
победителя. У них появилась надежда, и оружие застучало о доски палубы.
Медико, лекарь и кок уносили и уводили раненых в лазарет.
К де ла Крусу, не переставая креститься, прихрамывая, подошел
шкипер. На лице Аугустина красовался синяк всех цветов радуги.
Меркурий, как и капитан, был легко ранен саблей в руку. Пленных загнали
в трюмы, и Добрая Душа сообщил, что им предстоит хоронить пятнадцать
душ своих и пятьдесят девять бывших разбойников.
— Отбери, Добрая Душа, нужных людей и собери оружие, оставшееся
на корвете! Подашь сигнал, и я спущусь туда.
Медико подошел к капитану, чтобы перевязать его рану, и сообщил:
— Сабля пирата уперлась в крепкие ребра Бартоло. С ним все в
порядке.
Старший помощник, у которого были окровавлены шея и плечо, с
жаром пожал руку капитана и произнес:
— Поздравляю, Педро! Я восхищен! Однако, кто-кто, а больше других
будет рад губернатор Южной Каролины Александр Спотсвуд. Известно,
что он ненавидит всех пиратов, а Белобрысый был его личным врагом.

— Насколько я знаю, у Спотсвуда ходят два вооруженных корабля —
«Перл» и «Родник». Оба к берегам Южной Каролины не подпускают
пиратов.
— Мне представляется, что такие англичане, как Александр Спотсвуд,
будут множиться, и скоро пиратам придет конец. Когда расцепимся, куда
пойдем сдавать корвет и пленных?
— В порт Сан-Хуан, на Пуэрто-Рико.
Великое светило, казалось, ускоряло свой бег, однако еще щедро
дарило земле в тот победный для корсаров вечер свои последние лучи и
окрашивало изумрудные легкие волны в оранжево-бордовый цвет. Прошло
еще несколько мгновений, солнце уверенно коснулось кромки горизонта, и
далекие перистые облака тут же зажглись огромным веером, пылающим,
как салют, своим многоцветьем.
Ночь оба сцепленных корабля спокойно провели в дрейфе. С
рассветом, похоронив по положенному ритуалу в волнах моря павших,
фрегат и корвет расцепились, поставили паруса и пошли к острову Пуэрто-
Рико. На востоке взошедшее солнце плотно прикрывали голубые облака. То
отражалась в них бесконечная лазурь моря.
Полтора месяца спустя «Андрес II» зашел, чтобы пополнить запасы
провизии и воды, в Фор-де-Франс, французский порт на западе одного из
Малых Антильских островов Мартиника, открытого Колумбом в 1502 году.
Французские власти, наслышанные о подвигах корсара Педро де ла Круса,
приняли его радушно. Во время прогулки к действовавшему вулкану
Монтань-Пеле губернатора догнал посыльный с сообщением о том, что в
проливе Сент-Люсия между Мартиникой и английским островом того же
названия пиратом было ограблено торговое французское судно. По просьбе
губернатора, де ла Крус в паре с французским корсаром мсье Пинелем
отправился на поиски морского разбойника. Им невероятно повезло.
Незадачливый пират с Ямайки, в надежде еще поживиться в том месте, где
ему раз повезло, стоял скрытый тем же самым необитаемым коралловым
островком, на который указал капитан ограбленного судна. Пиратский бриг
захватили без единого выстрела. Губернатор устроил обоим корсарам
грандиозный обед.
На следующий день уже в доме мсье Пинеля за ужином, на который
также был приглашен местный священник отец Лабат, зашел разговор о
том, как долго еще будут пираты наводить страх на поселенцев Вест-
Индии.
— Одна надежда на веру в Господа Бога нашего. — Священник
перекрестился. — Все и вся от него!

— Ну что вы, отец Лабат, пираты же отчаянные безбожники. — Де ла
Крусу хотелось знать, что на этот счет скажет служитель культа.
— Не говорите, милейший капитан, вот, к примеру, мсье Пинель.
Помню, как только я основал здесь свой приход, он был первым, кто оказал
мне материальную помощь.
— Однако мсье Пинель не пират. Он корсар!
— Ну да! Вы правы. Среди пиратов не наблюдается уважительного
отношения к религии. Но вот послушайте. Как-то в отсутствие мсье
Пинеля в порт зашел пиратский бриг капитана Жана Даниеля. К моему
удивлению, этот головорез первым делом заказал мессу, и на нее пришел
весь экипаж его корабля. Но
когда я после посвящения взял облатки и поднял потир для причастия,
один из его людей повел себя непристойно. Капитан призвал его к порядку,
но тот позволил себе богохульство. Капитан Даниель, недолго думая,
продырявил тому голову, а мне сказал: «Не пугайтесь, отец. Он был
хорошим негодяем, всегда нарушал правила. Я так поступил, чтобы другим
неповадно было». По окончании мессы тело несчастного без церемоний
просто выбросили в море. Нет сомнения, что это действенный метод,
чтобы такой человек, как тот, больше не грешил на земле.
— Однако со всеми так не поступишь, — возразил де ла Крус. — Что
же делать, отец? Многих ведь надо учить честно жить!
— Думать об образовании, о повышении интеллекта, — заметил
Пинель.
— Кстати, да! Мне рассказывали, как несколько лет тому назад в
Лондон, чтоб покончить с разбоем на море, возвратился один английский
пират. Стал всех спрашивать о своем старом товарище, боцмане Ланселоте
Блакбурне. И в ответ услышал упрек, что так вольно не следует говорить о
почитаемом архиепископе Йорка.
— Вот как! Это интересно. — Де ла Крус наклонился ближе к
священнику: — Расскажите, расскажите.
— Да! Бывший пират окончил «Christ-Church» в Оксфордском
университете и лет десять тому назад возглавлял приходы здесь, на
Антильских островах.
— Я не сомневаюсь, каждый может изменить свою жизнь к лучшему.
Конечно, не всем дано стать архиепископами, — высказал свое мнение де
ла Крус. — Однако нужны желание и сильная воля!
— Но вот что, к сожалению, я еще должен вам поведать. Города Нью-
Йорк, Бостон, Чарлстон, Джексонвиль разбогатели именно благодаря
торговле с пиратами. Эти обирали, кого могли, а толстосумы грели на этом

руки.
— Святой отец, я должен вас заверить — это исходит из всего, что мы
видим, — очень скоро пиратству на море будет положен конец. — Хорхе не
сомневался.
В салон вошел слуга и сообщил, что от губернатора прибыл
посыльный. Тот известил хозяина о том, что поселение на северо-
восточном мысе острова было вчера ограблено английскими пиратами с
корабля «Портсмут». Пинель сослался на то, что только возвратился из
похода и распустил экипаж на отдых, а Педро де ла Крус просил передать
губернатору, что немедленно отправляется на свой корабль и поднимет
паруса еще до наступления темноты.
С рассветом «Андрес II» был на траверзе обобранного поселения, и
все увидели, что бриг «Портсмут» сидит на мели.
— Подойдем поближе, и Меркурий разнесет его в щепы, — предложил
Хорхе. — Бриг у нас как на ладони, однако ответить не сможет.
— Но так мы не возвратим награбленного, — возразил де ла Крус.
— В маленьком селении что можно было грабить? — спросил
Хорхе. — Взять на абордаж не сможем. Сами сядем на мель. Пойдем на
шлюпках. Дадут ли нам подняться на борт?
— В этом селении жители из сахарного тростника гонят ром, —
пояснил Добрая Душа. — Должно быть, пираты напились, и пьяный
лоцман посадил их на банку. Отсохни мой язык, если я не знаю, как нам
поступить!
— Ну отличись, Добрая Душа. Я смотрю, Успех спокоен. Значит, он
верит в твою затею. — Де ла Крус погладил дога.
— Они вынуждены ждать непогоды. Только крупная волна может
снять их с банки. Мы же сейчас развернемся и уйдем. Соберем на
побережье все лодки. Глубокой ночью возвратимся с погашенными огнями
и за час до рассвета на всех шлюпках пойдем на них. Нас будет сто бравых
душ. На этом бриге не может быть более ста двадцати поганцев. Да они все
непременно будут пьяными и спать как мертвые.
Капитан согласился с планом опытного старшего боцмана, и фрегат
ушел. 
Вечером 
в 
кают-компании 
за 
ужином 
Хорхе 
предался
воспоминаниям:
— Мой состоятельный дядюшка владеет рядом поместий в графстве
Йорк. Перед тем как оставить Англию, я его навещал. И там он представил
меня местному архиепископу, очень приятному и образованному человеку
с дипломом Оксфорда. В доме мсье Пинеля я, по понятным вам причинам,
об этом смолчал. Однако тем архиепископом как раз и был Ланселот

Блакбурн. Дома дядюшка мне по секрету поведал, что этот архиепископ
достиг высокого поста в реформистской церкви, желая замолить свои
грехи. В начале восьмидесятых годов прошлого столетия этот Блакбурн
был отъявленным пиратом. Сначала плавал на корабле простым матросом,
а затем и вторым боцманом. Я это вспомнил к тому, что Всевышний, когда
пожелает, кого угодно может наставить на путь истины. Буду Его молить,
чтобы завтра было меньше усопших.
Следующий рассвет принес, как и предполагал Добрая Душа, легкую
победу. Награбленное добро было возвращено, жители селения наградили
корсаров десятью бочками рома, захваченный бриг с сотней пиратов был
доставлен губернатору Пуэрто-Рико. Там де ла Крус заодно пополнил свой
экипаж необходимым количеством матросов.
Капитан захваченного пиратского брига «Портсмут», снятого с банки
при помощи фрегата, сразу, как был спрошен, с охотой сообщил, что, по его
сведениям, Сухой Порох последнее время отдыхал, укрыв свой фрегат в
одном из заливов полуострова Флорида. Там не было испанцев, а жили
индейцы, чей касик был личным другом Сухого Пороха. Ему улыбнулась
удача во время непогоды, несмотря на охрану, овладеть одним из трех
кораблей, шедших с грузом в Испанию. Весь дорогостоящий товар был
продан коммерсантам Джексонвилля. Этот же капитан пиратов подтвердил,
что излюбленным местом действий Сухого Пороха является район
Бермудских островов, где часто ходят испанские торговые суда.
Вскоре «Андрес II» уже обследовал побережье Флориды, но
безуспешно. Было обнаружено лишь место стоянки: на берегу остались
некие легкие строения, возводимые для отдыха.
Первооткрывателями заболоченного полуострова в 1498 году были
испанский мореплаватель Висенте Яньес Пинсон и флорентинец Америго
Веспуччи. Первыми из европейцев плодородные земли этого полуострова
освоили, вытеснив почти повсеместно с побережья индейцев, французские
пираты-гугеноты во главе с их бравым капитаном Жаном Рибо. Они в 1562
году, понимая, насколько выгодное положение занимает Флорида прямо на
пути испанских кораблей, возвращавшихся из колоний Нового Света,
основали в устье одной из рек, которую нарекли Майской и которую
индейцы называли Пом-Пон, свою базу Шарльфорт. Еще в 1539 году
конкистадор Эрнандо де Сото, а затем десять лет спустя монах Луис де
Кансер не могли победить индейцев, однако король Испании Филипп II все
же включил Флориду в состав своих колоний в Америке.
Узнав о захвате богатых земель во Флориде богохульниками
гугенотами Жана Рибо, к тому же еще и пиратами, король Филипп II

пришел в ярость и назначил правителем Флориды смелого, опытного
моряка, фанатика-католика Педро Менендеса де Авилеса. Этот со своей
армадой, состоявшей из галеона «Св. Пелайо» в девятьсот девяносто шесть
тонн водоизмещения и еще одиннадцати разных судов, в октябре 15б5 года
прибыл во Флориду и основал город Сан-Аугустин, первый крупный
населенный пункт на территории нынешних США. Этот ярый католик
сумел установить дружеские отношения с местными индейцами, которые и
провели испанцев в тропическую бурю под проливным дождем к
месторасположению Шарльфорта. Перед рассветом, застав французов
врасплох, испанцы заняли форт, истребили более ста двадцати захваченных
в плен мужчин, оставив в живых лишь семьдесят женщин и детей. Сотня
пиратов скрылась в лесах, другая во главе с капитаном Рибо успела
погрузиться на оба корабля, которые вышли в море. Однако налетевший
шторм выбросил пиратские суда на берег. Индейцы выследили тех, кто
ушел в лес, и потерпевших кораблекрушение и сообщили об их
местонахождении испанцам. Менендес де Авилес выловил всех и всех,
прежде всего богоотступника Жана Рибо, предал смерти на виселицах. В
Сан-Аугустине осело на поселение более пятисот испанских семей.
На этом, однако, борьба за овладение Флоридой не окончилась.
Несколько пиратов капитана Рибо добрались-таки до Франции. Ее король
возмутился, предъявил претензии Филиппу II, но успеха не имел. Тогда
гугеноты решили сами отомстить за своих погибших братьев. Некий
капитан Доменик Горже снарядил три корабля и в августе 1567 года вышел
в море из порта Бордо. Он прибыл к устью реки Сан-Хуан, на берегу
которой был возведен испанский форт Св. Матвея, поднял кастильские
флаги на мачтах и высадился неподалеку от форта. Там французам оказал
помощь вождь другого индейского племени по имени Сатуриба. Его
испанцы обидели, и он решил их наказать. К тому же среди краснокожих
оказался бывший пират, гугенот Пьер Брен. В это время смелый и
находчивый Менендес де Авилес пребывал в Гаване. Испанский форт был
плотно окружен тремя сотнями французов и отрядом индейцев Сатурибы.
Этих было более пятисот лучников. Разрушив крепость, французы
окружили другой укрепленный пункт, отстроенный испанцами на месте
Шарльфорта. Половину захваченных испанцев Горже в отместку повесил, а
другую половину передал индейцам. Однако, узнав от индейцев о
приближении испанских отрядов из Сан-Аугустина и форта Св. Елены,
французы приняли правильное решение оставить берега Флориды
навсегда. Затем, уже по договору середины XVIII века, Флорида
окончательно отошла к Англии.

В тот день старшему плотнику чертовски везло, а мастеру по парусам,
который редко проигрывал, карта не шла — и все тут. За исключением
редких выигрышей по мелким ставкам, парусник крепко проигрывал и
злился. Карточные столики стояли у самой грот-мачты. Игравшие пираты,
недавно крепко заработавшие, резались с азартом. Их окружала плотная
толпа.
— Крапленые карты подсунул? — спросил парусник.
— Чего сердишься? Парус да снасти не в нашей власти, — мирно
сказал мастер по дереву.
— Брось играть, раз сегодня шкоты не работают, — порекомендовал
кто-то.
— Вали ты в гальюн со своими советами! — огрызнулся невезучий.
— Парусничий наперсток натяни на лапу. Может, станешь лучше
играть, — подал совет тот, кому везло.
Вместо этого продувавший сделал большую ставку три раза кряду и
проиграл. Швырнул карты, вскочил, закричал:
— Ты свинья. Крапленые карты!
Обидчик поднялся так быстро, что раскладной стул полетел по палубе.
Оба схватились за грудки, затрещали рубахи, посыпалась отборная брань. В
таких случаях решающую роль играл старший боцман. Он тут и появился,
разнял. Однако мастер по дереву счел себя оскорбленным и заявил:
— Встретимся на берегу! Там узнаем, кто свинья!
Старший боцман дал согласие. Это по старым правилам Береговых
братьев означало, что, как только корабль войдет в порт или при первой же
высадке на любом острове, состоится дуэль. Оба под присмотром старшего
боцмана и в присутствии всей команды, с пистолетом в одной и навахой в
другой руке станут друг к другу спинами. По команде сделают десять
шагов, развернутся и будут стрелять. Если оба промахнутся, в ход пойдут
ножи. До первой крови. После чего оба пирата вновь станут братьями.
Фрегат «Гремучий» шел против курса, которым обычно возвращались
домой испанские корабли. «Андрес II» выходил из-за острова в надежде,
что именно в этих водах может встретить корабль Сухого Пороха, Ветер
был противным курсу, и старший помощник вел фрегат, меняя галсы. Ему
показалось, что ветер немного крепчал, и Хорхе распорядился идти
короткими галсами, чаще менять их.
Все на фрегате в момент встрепенулось, как только прозвучал из бочки
голос впередсмотрящего:
— К оружию! Пират на виду!
С бака, где гулял Успех, послышался его грозный лай.

Де ла Крус появился сразу, подозвал дога, запер в каюте, поднялся на
мостик. Взял подзорную трубу и тут же отдал приказ:
— Все наверх! По местам стоять! К бою изготовиться!
В подзорную трубу было хорошо видно, как пираты под свист дудки
боцмана помчались по кубрикам явно за оружием. Другие уже
выстраивались в очередь за бизанью, где у ближайшего строения на юте
был установлен большой деревянный крест.
— Приносят клятву перед боем, — сказал де ла Крус и передал трубу
Хорхе.
— Капитан стоит рядом. Он уже вооружен. Должно быть, как
положено, не устает говорить: «Если сдашь в бою, особенно если не
окажешь помощь брату, обязательно будешь повешен».
— Так было прежде, мой дорогой Хорхе. Сейчас те законы ушли в
прошлое. Раньше капитан был капитаном лишь во время боя. Теперь он
полный хозяин круглые сутки. И жизнь любого на корабле безоговорочно
принадлежит ему. Он и властвует.
— Но вот что странно. Я вижу пьяных, а за столиком у грот-мачты,
похоже, играют в карты. Должно быть, это боцман размахивает кулаками, а
те играют и вокруг стоят другие матросы. Там объявлена тревога. Они не
видят нас? Или они так уверены в себе?
— Пьянство и азартные игры всегда были изъяном, чтобы не сказать
пороками, пиратов. Многим из них они понапрасну приносили смерть.
Де ла Крус отдал необходимые команды и повел фрегат на сближение
так, чтобы начать стрельбу правым бортом. Старший бомбардир и его брат,
командовавший пушками левого борта, поспешили на орудийные палубы.
— Меркурий не любит зря тратить порох. Сейчас, уверен, он
понимает, с кем мы на этот раз имеем дело и какой силы орудия у пирата.
Вот именно сегодня Меркурий и его брат покажут мастерство своей точной
стрельбы, — заверил де ла Крус. — Надо идти за оружием.
— У противника, должно быть, не меньшее число пушек, чем у нас, —
сказал Хорхе и принял шпагу и пистолеты из рук Доброй Души.
— У нас порядок, желание служить правому делу. У них — бедлам.
Пушки обоих фрегатов заговорили своими громовыми голосами почти
одновременно, когда фрегаты находились еще на достаточном расстоянии
друг от друга. И вскоре Педро сказал:
— Обратите внимание, орудия Меркурия стреляют по прошествии
каждой минуты, в то время как пираты с «Гремучего» успевают
перезаряжать свои лишь за полторы. Это наше преимущество.
Однако как раз в этот миг ядро противника превратило в щепы рей

марса на грот-мачте, другое разбило гафель на фок-мачте. С бака
послышался крик:
— Нерей! Он ведает всеми сокровенными Тайниками будущего.
Нерею чужды ложь и обман. Только правду он вещает богам и смертным.
Мудры советы Нерея, вещего старца морей. Именно сегодня я получил его
совет, верное предписание, — тихо произнес де ла Крус.
— Пятьдесят прекрасных дочерей у Нерея. Свободно плещутся
нереиды в волнах моря, сверкая своей красотою. Далеко не всем дано их
видеть. Они действительно покровительствуют верному мореходу и
сопутствуют его счастливому плаванию. Это к удаче! — заверил Хорхе.
Де ла Крус спустился на орудийную палубу, чтобы своим
присутствием вдохновить пушкарей, и сказал:
— Меркурий, прежде всего по мачтам, по рангоуту! Когда он встанет,
примем нужное решение. Возможен абордаж!
Только капитан вернулся на мостик, взял трубу, как увидел, что одно из
спаренных ядер угодило точно в основание стеньги бизань-мачты, она
лопнула со страшным треском и частично прикрыла собою капитанский
мостик пирата. Другое ядро попало в матроса, который держал в руках
ружье с примкнутым штыком, чуть ниже груди и развалило его туловище
надвое, как если б прошлась по нему невиданных размеров турецкая сабля.
Из подавляющего числа орудий «Андреса II» вылетали спаренные
ядра, которые причиняли такелажу куда больший вред, чем ординарные.
В подзорную трубу де ла Крус разглядел рослого Сухого Пороха.
Типичное для англичанина вытянутое лицо, однако на этот раз с высоким
лбом. С правой стороны он был прикрыт до уха черной прядью волос,

жүктеу/скачать 2,55 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: