Б. У. Джолдасбекова, Н. К. Сарсекеева
жүктеу/скачать 1,2 Mb. Pdf көрінісі
|
treatise15377
| комплексных, системных
проявлениях, в разнообразных «модусах» его бытия в литературе. По-прежнему остается открытым и вопрос о формах воплощения авторского сознания в тексте, вопрос об опосредующей роли творческой индивидуальности писателя в связи с художественным сознанием эпохи, проблема писательской самоидентификации как зафиксированная в тексте рефлексия писателя над своей «особостью», основывающаяся на тезаурусном подходе. Последняя проблема, в частности, актуализирована фактором выдвижения в произведениях художественной литературы в качестве главной действующей фигуры – писателя, литератора, творческой личности, вектор поиска которого близок авторскому. В связи с усилением в современной литературе «субъективного момента» проблема автора и форм авторской рефлексии, отраженных в тексте, является одним из важнейших параметров, на основании которого все чаще выявляются типологические отличия различных жанрово-стилевых систем. Специальное ее изучение позволяет «увязать» в неразрывное единство вопросы метода и стиля, поскольку в художественном произведении объективируется эмоциональный комплекс писателя, его представления о мире и человеке («авторская картина мира»). Воссоздание мира, преломленного сознанием личности, ставшее одним из специфических художественных открытий литературы истекшего столетия, закономерно привело к изменению роли автора. Обращает на себя внимание и тот факт, что уже в последней четверти ХХ столетия литературно-критические дискуссии нередко были связаны с проблемой авторской позиции, способами ее выражения и формами воплощения авторских рефлексий. Так, острые критические споры, связанные с проблемой авторской позиции, велись еще относительно «московских» повестей Ю.Трифонова в конце 1970-х годов, главными героями которой были московские интеллигенты – писатели, режиссеры, ученые. В первой половине 1980-х затяжная полемика в критике была связана с прозой писателей, которых критика вначале называла «сорокалетними», «московской школой», а позднее – «семидесятниками» (В.Маканин, С.Есин, В.Орлов, ныне казахстанский писатель А.Ким и др.). И в этом случае героями произведений нередко выступали представители интеллигенции. К концу 80-х дискуссии, связанные с неявными, «скрытыми» формами авторского отношения к героям, в чем критика упрекала этих писателей, получили новый импульс в связи с усилением личностного начала в литературе и ее возросшей публицистичности. Критика тех лет, стремясь определить типологическую общность литературы периода перестройки, определяла произведения с публицистической направленностью как «уроки правды», «сверхлитература» (так оценивал в то время ее уровень белорусский писатель и критик А.Адамович и др.). Показательно, что литература этих лет оценивалась в основном исходя из ее общественной пользы в условиях гласности, не исключая и произведений «задержанной литературы». Эти книги расширяли читательские представления 32 о возможностях свободного слова художника, обращали к теме исторической памяти, проблемам «разорванности» сознания и беспамятства современников («Плаха» Ч.Айтматова, «Печальный детектив» В.Астафьева, «Трон Сатаны» Р.Сейсенбаева, «Последний долг» А.Нурпеисова и др.) «Возвращенная литература» в литературе Казахстана в этот период стала мощным источником художественного развития, в частности, сочинения Шакарима Кудайбердиева, Ахмета Байтурсынова, Миржакупа Дулатова, Жусупбека Аймаутова, Магжана Жумабаева и многих других мастеров слова первых десятилетий ХХ века задали новую высоту в осмыслении вечных ценностей мира и жизни человека, экзистенциальной проблематики в целом. Как отмечает известный казахстанский исследователь профессор А.Исмакова, «возвращение запрещенных или забытых имен и произведений, открытие архивов и спецхранов, смещение художественных интересов общества и мировоззренческих ориентиров…все это не могло не сказаться и на иерархии ценностей, и на их соотношении в рамках единого контекста казахской культуры, и на оценках каждого частного литературного явления в изменившейся системе целого» [26, с.3-4]. Художественно-философское переосмысление драматических событий ХХ столетия и современности нового столетия и тысячелетия в общепланетарном, космическом масштабе, присущее произведениям нашим современников – М.Шаханову, А.Нурпеисову, С.Досанову, Н.Оразалину, Р.Сейсенбаеву, Д.Досжанову и другим, активно влияет на формы авторского сознания. Традиционный для казахской литературы жанр исторического романа в последние десятилетия демонстрирует усиливающуюся рефлексию относительно национального самосознания и связанный с этим эссеистический характер мышления их авторов – А.Кекильбаева, Х.Адибаева, Д.Досжанова, К.Жумидилова и других. Проблема авторского личностного начала и форм его воплощения в произведении всегда была одной из главных задач в литературоведческой науке. С утверждением реализма в художественной системе было разграничено сознание автора и героя, а в ХХ веке проблема позиции автора со всеми ее гранями и оттенками стала осознаваться, по словам Н. Анастасьева, как «чрезвычайно сложная, болезненная проблема искусства» [27, с.61], значение которой не уменьшается и в наши дни. Еще М.Бахтин указывал: «Первая задача при анализе литературного произведения – понять его так, как понимал его сам автор, не выходя за пределы его понимания». Не ограничиваясь констатаций положения о необходимости разграничения автора как личности реальной, биографической и автора как концентрированного воплощения сути произведения, отечественные исследователи с учетом новых достижений литературоведения рассматривают различные типы повествования и его формы, сосредоточиваясь на проявлениях авторской позиции и авторской рефлексии в тексте на примере произведений казахской прозы начала ХХ века и современного периода [28, 29, 30, 31]. В рамках данной работы для нас особенно важно следующее представление: в сравнении с образом автора позиция автора (или авторское 33 сознание) на содержательно-структурном уровне приближена к миропониманию писателя, так как реализует его понимание мира и человека и выражается в структуре произведения через сюжет, расположение эпизодов, внешнее и внутреннее («глубинное») действие, характер конфликта; через систему образов, их расстановку, «точки зрения» героев и многое другое. «Выход» на проблему автора позволяет свести в неразрывное целое вопросы мировоззрения, метода и стиля. Именно поэтому в последнее время после ряда попыток «изгнать» автора в качестве устоявшегося литературоведческого понятия все чаще ученые выступают в его защиту, несмотря на некое терминологическое «размывание», отсутствие четких дефиниций в понятиях жүктеу/скачать 1,2 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|